Наташа Бережная, героиня «Дау»: Там я была человеком, которым не могла быть в этой жизни
Наташа Бережная, героиня «Дау» Там я была человеком, которым не могла быть в этой жизни
В феврале 2020 года в конкурсной программе Берлинского кинофестиваля прошла премьера фильма «ДАУ. Наташа», который вызвал большой резонанс и получил приз за художественный вклад оператора Юргена Юргеса. В открытом письме к руководству Берлинале российские критики заявили, что в фильме содержатся сцены несимулированного психологического и физического насилия с участием непрофессиональной актрисы. Редактор «Искусства кино» связался с непрофессиональной актрисой, исполнительницей главной роли Натальей Бережной, и попробовал выяснить, насколько правдивы слухи о проекте.
— Почему вы раньше не давали интервью?
— Не люблю журналистов. Не обладая информацией, люди начинают придумывать. Это удел всех корреспондентов, я так думаю.
И когда я у Ильи спрашиваю: «Илья, я не хочу давать интервью». — «Не хочешь — ну и не надо. Я знаю твое отношение к корреспондентам». Поэтому я ему и говорила: «Илья, я не хочу давать интервью, это мне напряжно».
Сейчас читала один хороший отзыв о фильме, и тут же внизу комментарии такие — слова фильдеперсовые, которых я не понимаю. Один там писал-писал-писал какие-то слова-слова-слова, я даже не полезла в Википедию искать значение этих слов. Я просто написала: «Ты придурок. Писать на русском тебя не учили?» Вот и все. И больше я этого человека в комментариях не вижу.
— Вообще, ходили слухи, что вы не даете интервью, потому что говорят, что у актеров был контракт, согласно которому нельзя было ничего рассказывать журналистам. Это правда?
— Пока картина не вышла, конечно, смысл ее разглашать, рассказывать о чем-то там, пока нет фильма. Была у нас такая договоренность, да.
— И теперь все могут рассказывать по поводу «Дау» что угодно?
— И так могли рассказывать, в принципе. Но зачем о нем предварительно говорить? Когда все посмотрели, тогда и рассказываем.
До «Дау»
Примечание редакции: в январе 2019 года во французской газете Le Monde был опубликован материал (перевод), посвященный «Дау», в котором утверждалось, что режиссер Илья Хржановский в ответ на обвинения в насилии на съемках сказал, что актриса, сыгравшая в сцене допроса с бутылкой, — «всего лишь проститутка, которую я нашел в БДСМ-борделе». Позже в Le Monde было опубликовано письмо Хржановского, где он пишет, что никогда такого не говорил.
— Расскажите о своей жизни до «Дау». Все, что захотите упомянуть.
— Я была частным предпринимателем, у меня была в аренде автомойка, я имела отношение к рекламе, к недвижимости. Были отношения с мужчиной, потом в одну секунду как-то разругались, рассорились, в общем, я от этих проблем… Хотя нет, проблема — это если у человека нету рук-ног, тогда проблема. Нерешенные вопросы у меня были личного характера. Я рассталась с мужчиной, я хотела поставить точку в наших отношениях. Чисто случайно так получилось, что попала в «Дау». Там и осталась.
— Давайте обсудим эту публикацию Le Monde, где описывается, что Хржановский заявлял, будто вы проститутка из БДСМ-борделя. Вы имеете какое-то отношение к этой теме — к БДСМ или к борделям?
— Это бред сумасшедшего.
Я шифровку вот эту — БДСМ — когда услышала, открыла Википедию, чтобы узнать — что такое, с чем его едят? Когда прочла, думаю: «Сука, гондон». Я Илье сказала, я сразу его набрала, говорю: «Слышишь, Илья, ты это говорил?» — «Ты что, с ума сошла? Конечно же, нет!» — «Дай я его [журналиста Le Monde] за горло подержу!» Вот честно, у меня навязчивая такая идея, я засыпаю и просыпаюсь с одной мыслью уже на протяжении года. Мы когда с Ильей встречаемся или созваниваемся, я говорю: «Илья, дай мне его подержать за горло. Я, ***, это так не оставлю» — «Ну он же хотел тебя защитить». — «Да не хотел он меня защищать, он гондон, просто гондон». После этого я и не хотела никому давать интервью.
— Как вы попали в этот проект? Что это был за кастинг, что там происходило? Почему вас выбрали, как вы думаете?
— Попала чисто случайно. Я приехала туда с подругой на кастинг, мы очень долго общались, мне сказали: «Давайте попробуем!» — «Давайте!» Мне позвонили на следующий день, спросили адрес — и прислали машину.
— Можете описать, что происходило на этом кастинге? Говорили, что там задавали очень много личных вопросов, записывали на видео.
— Сидели разговаривали. Знаете, как обычно говорят по душам. Напряга не было. Человек задает вопрос — отвечаешь. Я могла задать встречный вопрос, если меня что-то интересовало или было непонятно.
О работе
— Сколько вы пробыли в «Дау» вообще? Ну, когда это началось, когда закончилось, в смысле?
— Полтора года я там пробыла, с 2008-го.
— В интервью для фестивального пресс-релиза «Дау. Наташи» вы говорили, что вы не жили в Институте, а приходили, уходили, как на работу. Там вообще кто-то жил?
— Жили. А я туда приходила ежедневно, как на обычную работу.
— В чем разница? Почему вы приходили, а остальные жили там?
— Я не была актрисой, я была вольнонаемным работником. Я в любую секунду могла развернуться и уйти.
— Актеры тоже могли развернуться и уйти?
— Они тоже могли уйти, но они выбрали там жить, им изначально это предложили. А меня устраивала такая жизнь. Я приходила и уходила. Я же еще не бросила свой бизнес, поэтому мне надо было одновременно совмещать как-то.
— Был ли Институт по-настоящему обитаемым местом или только такой гигантской декорацией?
— Это было обитаемое место, там было две квартиры. В одной из квартир жила Нора с нянечкой, с домохозяйкой, как это и положено. В другой квартире жила Оля, институтские работники.
— Функционировал ли буфет на самом деле?
— Это был настоящий буфет — с отчетами, приемом товара, накладными, сдачей кассы. Сначала я считала на счетах, записывала простым карандашом, потом мне выдали перо с чернильницей. Мне тоже, когда принесли чернильницу: «Вот, Наталья, это тебе чернильница, вот тебе чернила, перо, палочка для пера». Я первые полчаса думала, что я сойду с ума, я была вся в чернилах, как чушка, у меня передник заместо белого был чернильный, Оля в шоке была. В общем, это было очень интересно. Потом был кассовый аппарат, а потом уже ручка появилась.
Я пришла в буфет с первого дня, а там голые стены. Мне принесли стол, холодильную камеру, электропечку, качалку колбасы, кирпичик хлеба, два чайника, два заварника, заварку, стаканы, ложечки и говорят: «Через десять минут у тебя будут люди, их надо накормить бутербродами и чаем напоить».
— И вы справились с этим за десять минут?
— Конечно. Я женщина, которая жила, рожала, растила ребенка, причем сама, зарабатывала деньги на его образование, то есть я не безрукая. Я справилась.
Вот мы с Олей с утра приходили, до вечера работали, вечером закрываться — и даже не присели за день, были такие моменты, что очень сильно уставали.
— Какое место для буфета в экосистеме Института подразумевал Илья? Мне кажется, он должен был стать социальным центром, объединять всех, кто может в этом буфете оказаться.
— Совершенно верно, все кушают, все общаются, мы на них смотрим, как они пьют, как они едят, сколько они пьют, что они после того, как выпили, говорят.
