Сергей Дворцевой: «Я не снимаю фестивальное кино»
Это произошло после феноменального успеха фильма «Айка». На 71-м Каннском фестивале сыгравшая главную героиню Самал Еслямова получила приз «За лучшую женскую роль». Среди наград также приз «Лучшая актриса Азии» от Азиатской киноакадемии Asian Film Awards Academy, Гран-при за лучший фильм на Международном фестивале в Котбусе (Германия), Гран-при за лучший фильм на токийском фестивале «Filmex». Нам удалось отыскать трудноуловимого режиссёра, чтобы обсудить его новый статус.
– Сергей Владимирович, хотелось бы узнать, какие обязанности у вас теперь как у члена Американской академии искусств?
– Мне ещё самому до конца не разъяснили, так как я узнал об этом из прессы. Наверное, письмо пришло на мой московский адрес, а я уже почти месяц нахожусь в Казахстане. Но по роду своей предыдущей деятельности я знаю, что, являясь членом академии, буду участвовать в различных мероприятиях, проводимых Академией киноискусств в Лос-Анджелесе. Конечно, одна из функций – это участие в голосовании при выборе на награждение премией «Оскар» по всем номинациям.
На самом деле членство в Американской киноакадемии – это очень почётно. Из Казахстана, по-моему, я один пока. Конечно, это признание фильма «Айка», так как он вошёл в шорт-лист «Оскара» в этом году и вообще очень понравился на показах. Мы с Самал Еслямовой, когда находились в ЛосАнджелесе, были удивлены тем, как тепло приняли фильм члены киноакадемии.
К сожалению, у нас не было достаточной финансовой поддержки для того, чтобы произвести соответствующий промоушн с показами и рекламой фильма. Даже если это хороший фильм, необходимо заниматься продвижением картины. Кстати, фильм «Тюльпан» тоже был на «Оскаре» в 2009 году в номинации от Казахстана на лучший иностранный фильм. Наверное, это тоже имело значение.
– Я поинтересовалась правилами Академии киноискусств, и оказалось, что в её состав приглашаются профессионалы, которые сняли не менее двух фильмов за последние 10 лет и были одобрены и рекомендованы исполнительным комитетом академии. Либо, как в вашем случае – если два фильма номинировались на «Оскар», вы автоматически становитесь членом этого сообщества. Как вы думаете, членство в академии открывает какие-либо новые возможности для вас?
– Прежде всего это возможности общения с людьми кинобизнеса и непосредственного общения с членами Американской академии. Всё-таки премия «Оскар» – это высшая награда в кинематографе и мировое признание. Даже если остановить на улице 10 человек с вопросом об «Оскаре», 9 из них будут знать, о чём речь. Для зрителя очень важно знать, оценена ли картина премией «Оскар».
А близость к академии играет важную роль в профессиональном плане, прежде всего в плане контактов. В кино всё-таки многое решается с помощью связей. Членство в академии – это как одна из дверей в сообщество профессионалов в мировую киноиндустрию.
Почему награда «Оскар» важна? В России и Казахстане сложилось деление кино на фестивальное и коммерческое, и это неправильно. Получается, у зрителя изначально формируется отношение к фильму путём деления на разные категории. И это загоняет серьёзное кино в какой-то маргинальный угол, т.е. получается замороченное, никому не нужное фестивальное кино для фестивалей. Я никогда не употребляю такой термин и не люблю, когда серьёзное кино называют фестивальным. Мне часто говорят, что я занимаюсь фестивальным кино, хотя речь идёт о серьёзном кинематографе. В таком случае, почему фильм «Айка» был отобран в шорт-лист? Премия «Оскар» – это ведь не фестиваль.
Да, есть направление авторского кино, есть направление коммерческого кино. Я никогда не делаю картину для фестиваля. Выберут для фестиваля – хорошо, но я хочу, чтобы и зрители смотрели, и всё исходит от того, как сложится судьба фильма, и от того, готовы ли зрители смотреть серьёзные вещи.
Это как отношение к живописи. К примеру, картины Ван Гога при его жизни никто не покупал. Он умер в нищете, никому не известным. И только позже они стали очень ценными. Я рад, что моё видение было понято и оценено, и принятие в члены академии говорит о том, что там понимают и ценят серьёзное киноискусство.
– Представляя картину «Айка» на Каннском фестивале, предполагали ли вы, что фильм вызовет такой огромный интерес и успех, учитывая, что в последние годы Европа уже столкнулась с большой волной миграции из Сирии, Африки?
– Моей главной задачей было сделать очень хорошую картину. Любой режиссёр, продюсер рады, если на их картину обратили внимание и отобрали для Каннского фестиваля, ведь это элита мирового кинематографа. На главный фестиваль мира отбирают только 20 лучших картин, и прежде чем выбрать, следят за всеми работами режиссёров, которые представляют фильмы. Я не предполагал, что будет такой успех картины на Каннском фестивале. Для меня было важно раскрыть эту ситуацию, показать жизнь мигрантов в Москве.
Я не делал специально фильм, чтобы поднять проблему мирового плана. Когда я начинал снимать 6 лет назад, это ещё не было настолько острой проблемой. Просто уникальная история фильма, в которую ты вкладываешь душу и сердце, неожиданно начинает работать в мировом масштабе. Потому что ты попадаешь в какие-то болевые точки, и ты их очень ярко показываешь, и тогда это работает на всех уровнях.
И то, что Самал Еслямова получила Гран-при за лучшую женскую роль на Каннском фестивале, – большое достижение. Она чрезвычайно талантливый человек и к тому же с сильным характером. Сейчас она стала легендой в Казахстане – даже когда просто идёт по улице, все люди узнают её. И это успех авторского кино, не коммерческого – когда это работает во всём мире и актёр становится известным.
– Вы не стали брать на главную роль популярную актрису. Ваше видение и понимание возможностей Самал Еслямовой позволило огранить этот алмаз до бриллианта. Но наверняка съёмки на протяжении 6 лет стали для неё испытанием?
– Конечно, режиссёр иногда интуитивно понимает и чувствует, кто сможет сделать роль. Это работа режиссёра – найти нужного человека. Я очень рад за Самал, за казахстанский кинематограф. В казахстанской культуре не так много людей, кто прозвучал бы в мировом масштабе, хотя в стране много талантливых людей.
Самал сейчас – пример того, как работой можно заслуженно добиться всего, и это происходит не за деньги или по какомуто блату. Это реальная заслуга человека, который сделал свою работу высокопрофессионально.
– Самал снималась и в вашем фильме «Тюльпан». Вы сами почти 3 года вместе со съёмочной группой жили с семьями чабанов и вникали во все тонкости быта. Вы показали своеобразную гармонию этого бытия. Не думаете ли вы, что в эпоху гаджетов мы, переходя в иную реальность, многое теряем?
– Когда я делаю фильм, я достаточно долго нахожусь на месте съёмок и вникаю, пока не почувствую, что я люблю то, что делаю. Поэтому я не снимаю много картин, так как душевная отдача большая. Если мне не нравится идея фильма, то я не снимаю. Невозможно сделать фильм на одном ремесле, нужно вовлечение души. Когда я жил там, то видел, насколько люди близки к природе. Мы, конечно, это утеряли… А какая спайка во взаимоотношениях внутри семьи, в этом и уникальность казахская.
Я вырос в Казахстане и в своё время, когда был в авиации, летал в разные отдалённые места, поэтому глубинку знаю и понимаю хорошо. Почему-то казахстанские режиссёры редко снимают фильмы об этом, словно стесняются, хотя это, наоборот, и есть уникальность, душа казахов.
– Фильм «Айка» был снят в жанре социальной драмы, жанр не особо популярный у нас. Суровую действительность не всем приятно смотреть, гораздо проще пойти на развлекательное кино. Планируете ли вы и дальше снимать в этом жанре?
– Я прежде всего снимаю то, что меня волнует. Не только фильм «Айка», но и «Тюльпан» – это не отвлечённая от жизни картина, а фильм о реальной жизни чабанов, которые по-прежнему кочуют и живут в юртах.
Поэтому то, что трогает меня, я пытаюсь раскрыть так, чтобы это волновало и зрителя. И если бы меня попросили снять историческую драму, хотя там очень много интересных фактов, я бы вряд ли согласился. Меня больше волнует реальная жизнь, то, что происходит вокруг и сейчас.
Всё-таки я начинал с документального кино, и поэтому меня интересует окружающая действительность, такая, какая она есть – красивая и ужасная, своеобразный рай и ад. Жизнь настолько непознаваема, удивительна, разнообразна. Поэтому что может быть интереснее самой жизни?
Смотрите также: Долгая жизнь короткого метра → «Байконур» даёт надежду → Поколение Next → "
